Меруерт Тлебалды, ассистент исполнительного директора Национального Паралимпийского комитета Казахстана, 28 лет.
Мне даже выговорить тяжело это – «человек с ограниченными возможностями», «человек с особыми потребностями». Да, я инвалид. К чему эвфемизмы?
Бывают такие ситуации, когда маленький ребенок подходит и спрашивает: «Почему ты так ходишь?». И ты хочешь ему объяснить, но подбегает мама, хватает его: «Замолчи, замолчи». Мне это странно. Я принимаю себя такой, какая есть. Да, я так хожу, и я считаю, что ребенок имеет право знать, почему так получилось.
Моя ограниченность… это все прививалось с детства. Когда родители говорят: упадешь, не трогай, обожжешься – эти слова навсегда оседают в голове, тем более у меня как инвалида. Я недавно поняла, что всегда требовала перила, даже когда они не были нужны, потому что у меня ДЦП. Зимой сидела дома или заказывала такси, когда нужно на учебу и по делам. Сейчас я поняла, что если обману свой мозг и скажу: «Нет, здесь все ровно, безопасно, ты пройдешь», то я действительно пройду. И я иду, и со мной ничего плохого не происходит.
Меня родители воспитывали так, что в голове не было линий, что я инвалид, а остальные нормальные. Я всегда считала себя такой же, как и все. И по сей день рассуждаю, мыслю как обычный здоровый человек.
Я родом из Семея. В университет в Алматы сначала поступила, а потом уже сказала родителям. Поставила перед фактом. Конечно, они боялись – чужой город, много арыков, машин. Но я всегда делала то, что считаю нужным. В KIMEP меня оценивали на равных. Были и плохие оценки, и хорошие. Оценивались мои реальные знания. Единственным исключением стало продление времени сдачи письменных экзаменов: пишу я медленно и непонятно. Чтобы почерк был разборчивее, преподаватели продлевали время.
После окончания учебы я в партнерстве с еще одной девушкой выиграла грант от фонда Сороса на исследование доступности казахстанских вузов для инвалидов. В результате своей работы мы пришли к такому выводу: в Алматы нет ни одного вуза, который бы отвечал принятым международным требованиям. Я спрашивала в Международной академии бизнеса, почему у них нет специального отдела по работе со студентами с ограниченными возможностями. Они ответили: студентов с ограниченными возможностями у нас мало. А откуда им взяться, если нет сотрудников, которые занимались бы этим?
Два года назад я активно работала с другими людьми с ограниченными возможностями. Признаюсь, я не смогла долго находиться в их обществе. Мышление другое. Они очень, очень много жалуются: какая у них несчастная жизнь, как мало денег, как мало доступности, они постоянно что-то для себя требуют. Да, некоторые из них что-то делают, но большинство сидят и ждут, когда на их голову свалится манна небесная. Ужасно звучит, да? Думаю, только инвалид может открыто так сказать о других инвалидах. Но такое у меня сложилось впечатление. Они тесно между собой общаются, и старшие как будто прививают младшим такой образ жизни и мыслей. У них мало собственной инициативы что-либо делать. Они говорят: да-да, я хочу, а когда ты предлагаешь им возможность – отказываются. Боятся. Сейчас в моем окружении нет ни одного инвалида.
Многие люди с инвалидностью, они немного озлобленные, обиженные на этот мир. И в результате закрыты от него и для него. Мне повезло, я более открытый человек. И я хочу нести людям эту открытость, легкость, любовь, и мне это помогает жить.
Был момент в жизни, когда я лишилась квартиры, мне негде было жить, меня по ошибке отчислили из университета и я потеряла очень близкого для меня человека. Все это произошло практически одновременно. Главное, думаю я теперь, что все эти трудности не помешали мне и дальше верить в лучшее.
Я ежемесячно получаю около 25 тысяч тенге социальных пособий. Я благодарна этим деньгам, они в самом деле мне нужны. Были периоды, когда я жила на эти деньги. С тех пор ценю их. Я на самом деле ощущаю помощь государства. Я работаю, не делаю пенсионные выплаты, не плачу налоги. Неплохо ведь? Правда, когда я уйду на пенсию, у меня будут только социальные отчисления, привычную пенсию, которую получают все люди, я получать не буду.
Я стараюсь относиться к себе бережно. Стараюсь есть меньше жареного, жирного, хожу на тренировки. Так как я физически немного недоразвита, для меня очень важен мой внешний вид, я должна всегда хорошо выглядеть. Если я буду криво ходить, и при этом плохо выглядеть – это будет ужасно. Для меня это непозволительно. Я должна перекрывать свою инвалидность другими хорошими вещами, компенсировать ее. Поэтому я тщательно отношусь к тому, что мне одеть, как выглядеть, что говорить. Я и так привлекаю к себе много внимания, если при этом буду еще и плохо выглядеть или неправильно себя вести, то это аукнется мне в несколько раза хуже, чем обычному человеку.
Знаете, в чем плюс моей инвалидности? Мне всегда есть куда расти. Каждый день я знаю куда и в чем мне развиваться. Если даже это не работа, я хочу лучше видеть, ровнее ходить, хочу, чтобы моя спина была прямее – у меня нет бесцельных дней. Всегда есть какие-то маленькие шажки по самосовершенствованию. И таких пунктов у меня миллион. Они наполняют мою жизнь смыслом.
Был момент, когда мне предложили работать, и я пошла на должность офис-менеджера. Несколько месяцев фактически отвечала за алматинское подразделение крупной казахстанской компании. Тогда я поняла, что могу занимать большие должностные посты. Могу реализовать себя в работе. Теперь я хочу развить себя как руководителя. Для этого мне нужно узнавать многие сферы деятельности, чем я теперь и занимаюсь.
Я хочу стереть в людях разделительную полосу между здоровыми и нездоровыми. Мы все уникальны. И в первую очередь, это должны понять сами инвалиды.
По материалам статьи на Esquire.kz
