Законы привлекательности и успеха Саи АБАШОВОЙ, у которой вместо одной ноги — железный протез.
Знакомясь с Саей, парни реагируют на ее особенности по-разному: одни ее жалеют, другие с восторгом называют терминатором или киборгом. А что? С развитием технологий люди-киборги станут самым обычным делом.
“Кость железная, душа ранимая. Злиться могу ровно пять минут, не больше. Каждый человек уникален по-своему” — так в трех предложениях кратко и легко описывает себя Сая на страницах в социальных сетях. К этой легкости она пришла через боль, страдания и сожаления… А между этих строк невидимым шрифтом — вся жизнь Саи. Сначала ее правда обезоруживает, потом, уже без эмоционального надрыва, отрезвляет и, наконец, окрыляет.
Солнце светит всем одинаково
Первая моя ассоциация, когда я встретила Саю, — это… солнце. Я делала репортаж из республиканского протезно-ортопедического центра и вместе с врачами и мастерами-технологами зашла в стационар при центре увидеть своими глазами, как люди учатся ходить на протезах. Но никто не хотел быть героем репортажа: пациенты с ампутациями, не вставая с коек, спешно закрывали передо мной двери, подталкивая протезами и костылями…
И тут из соседней палаты вышла девушка — легкая, стройная, в короткой юбке-солнце. Улыбнулась мне, совершенно незнакомому человеку. Вместе с ней из-за туч вышло солнце, заглянуло в окно коридора.
— Познакомьтесь, это наша Сая. Она приехала из Казалинска на ремонт протеза… — представили нам девушку.
— Как? Она носит протез?! — удивилась я.
В это было сложно поверить, глядя на Саю — так легко она направилась к тренажеру для ходьбы — как балерина к станку. Ее искусственная нога была в точности как настоящая. Мне пояснили: протез можно отличить только по цвету, но хорошо подобранные колготки стирают эту разницу.
— Иногда я хожу вот прямо так, с “железом”, снимая внешнюю часть протеза. И в платье! Не стыжусь своей железной ноги. Наверное, поэтому меня называют терминатором или киборгом, — поделилась девушка. — Со мной часто знакомятся парни. Я сразу им говорю про свою особенность. Одни тут же исчезают, другие восхищаются. Поклонники у меня, конечно же, есть. Но мое сердце все еще свободно. Мой будущий муж должен быть настоящим мужчиной, сильным внутренне, вежливым, добродушным. Ну и, конечно, чтобы мог меня рассмешить.
Сегодня Сая — завидная невеста: красивая, терпеливая, целеустремленная, с двумя высшими образованиями — бухгалтера и аудитора. Училась на гранте, один диплом красный, с отличием. Работает в системе тендеров.
Я понимаю: открытость, честность, искренность — вот что привлекает в этой девушке больше всего. А еще в ней нет страха ни перед трудностями жизни, ни перед тем, что ее осудят за откровения, ни перед тем, что ее не поймут.
— Культура киберпанка и инклюзия меняют восприятие общества во всем мире. Человек без конечностей не ограниченный, а органичный, уникальный. Однако в Казахстане общество еще не готово принять таких людей. В нас видят больных, а на самом деле мы всего лишь передвигаемся с помощью дополнительных вещей! — рассуждает девушка и тут же вспоминает: — Первый свой учебный протез надела в 2005 году и ходила на нем с тросточкой. А уже на следующий год государство выделило мне протез, изготовленный по новой, современной технологии. Как примерила его, так сразу бросила тросточку и с тех пор передвигаюсь на нем: учусь, работаю, хочу заняться спортом — настольным теннисом или волейболом сидя. К сожалению, в Казахстане нет женской волейбольной команды на колясках, пока есть только мужская. Если найдутся желающие, то могли бы собрать такую команду и представлять честь страны на Паралимпийских играх.
Рельсы, шпалы, поезд запоздалый
Не могу не задать Сае тот вопрос, который ей задают всю ее жизнь. Она уже привыкла. И, словно предупреждая его, сама активно рассказывает об этом в социальных сетях, пишет на казахском языке. Не только для того, чтобы ей стало легче — ведь боль, одетая в слова, немного отпускает. Но и для того, чтобы люди в городах и в отдаленных селах Казахстана понимали: жизнь не заканчивается с потерей конечностей. Она продолжается. А как именно — зависит уже от самого человека.
— Когда я рассказываю, что лишилась ноги под поездом, тут же задают вопрос: а что ты вообще там делала? Здесь нужна долгая предыстория. Мой папа был железнодорожником и… алкоголиком. Зарплату маме не приносил: даже если зарабатывал тысячу тенге, то не приходил домой, пока ее не пропьет. Когда нас с сестрой видели на улице, то кричали: “Вон идут дочки алкаша Шокыма!” А когда у него кончались деньги на выпивку, то он нас, маленьких, выгонял искать их, — еле сдерживает слезы Сая. — Жили в долгах, мама не знала, как нас прокормить. И я, 12-летняя школьница, стала вместе с соседкой торговать в поездах чем придется: курт, пирожки, бутерброды, напитки. Последний поезд приходил в 2-3 часа ночи. А чтобы не тратиться на такси домой, я сокращала путь: пролезала под поездами, обходить которые было невозможно, пришлось бы очень далеко идти пешком. Один раз я взяла с собой сестру и маму — все-таки одной было страшно возвращаться. Как обычно, пошли через железнодорожные пути, я побежала впереди всех, только поставила ногу под товарный поезд, как он резко и без предупреждения двинулся. Я потеряла сознание. А когда очнулась, правой ноги по бедро уже не было…
Целый год Сая провела в больнице. До трагедии она писала песни, рисовала, танцевала, но затем впала в тяжелую депрессию на три-четыре года и прекратила все.
Радости новой жизни
У Саи есть несколько ярких и значимых историй.
Первая — о человечности, о том, как приходится учиться чему-то заново.
— После ампутации я долго ничего не могла есть. Наверное, из-за сильной боли. Не хотела. Как будто забыла, как это делается… Мама уже даже перестала предлагать. И отчетливо помню: проснулась в пять утра в больничной палате, увидела маму, уснувшую возле меня на стуле, и неожиданно закричала: кушать хочу! Мама растерялась, ведь еды с собой у нее не было. Она побежала по соседним палатам, попросила у других пациентов еду. И почти каждый больной на этаже откликнулся: кто принес манты, кто — картошку, а кто — печенье. Ставить было некуда! Я думала, что все это смогу съесть. Но откусила кусок простой картошки и сказала: как же вкусно! И наелась. Тогда я поняла: когда у человека ничего не болит, то и аппетит у него другой.
Я наелась. А люди все приносили еду и приносили… Каждый такой “гость” по больнице заботливо оставлял для меня еду специально под утро: знали, что именно в это время я хочу есть. Так я поверила в человечность людей.
Потом целую неделю я училась сидеть. Мама с медсестрой пытались посадить меня в кровати, но мне сразу становилось больно, и я снова ложилась на спину. А когда наконец села, то обрадовалась.
Вот так возможность научиться заново есть и сидеть, которую обычно воспринимаешь как должное, может стать самым счастливым моментом в жизни.
Вторая история — о силе духа и препятствиях, которые укрепили его.
— Я протоптала свою тропинку от дома до больницы. Так прошло несколько лет моей жизни после трагедии: месяц дома, месяц — в больнице. Так и не скажешь, где мне было лучше, ведь домашние дела не ладились. Отключали электричество за неуплату, и мы воровали свет у соседей. Те, кто вырос в многодетных и малообеспеченных семьях, меня поймут.
В память врезался один день: я выписалась из больницы, приехала домой. Снова не было света. Только зашла в зал, как тут же упала и поранила только что прооперированную ногу: оказалось, что низкий обеденный стол стоял посреди комнаты, а я не увидела его в темноте. Я не смогла ничего сделать, только горько плакала, а потом уснула. В тот момент я решила, что больше никому не буду показывать свою боль и слабость.
После этого я отправилась жить к бабушке. Я была шустрым ребенком и не могла жить без улицы, скакала там на костыле. На алюминиевом, самом дешевом. Он постоянно издавал неприятный звук, шоркал о камни и асфальт. Однажды возвращалась домой, а родная тетя мне сказала: “Как ты надоела со своим костылем, ходишь, шумишь тут”. Эти слова сильно кольнули мое сердце: я и так чувствовала себя ребенком, который никому не нужен. А тут… В груди все горело от обиды, а я подумала: что ж, не ходить теперь, что ли? Спросила тогда в пустоту: почему я? Почему я не умерла в тот день, когда попала под поезд? С того дня решила быть незаметной, ходить тихо, не создавать никому проблем. Обиду копила в себе, не могла никому ее высказать. Все ждала, когда же мама придет и заберет меня, пожалеет. Со временем я поняла: сильной быть надо, но и не стоит молчать или отказываться от помощи. И нужно уметь прощать. Даже с папой сейчас у меня прекрасные отношения: он наконец бросил пить и стал моим личным шофером. Любовь близких делает нас еще сильнее.
Источник: Время
