Опыт частного Благотворительного фонда «Адал Ниет Астана» отчасти является уникальным для нашей страны – здесь больные и пожилые люди, а также те, кто попал в трудную жизненную ситуацию, получают не только кров и питание,но и реализуют себя и даже зарабатывают деньги. Руководитель фонда Бибисара Бейсенбаева рассказала в интервью корреспонденту МИА «Казинформ» об этом опыте и дальнейших планах организации.
— Бибисара Нуртаевна, расскажите о Вашем благотворительном фонде. На кого он ориентирован в первую очередь? — Основная миссия нашего частного благотворительного фонда – социальный центр для лиц, старше 18 лет. Мы работаем со взрослым населением в возрасте от18 до 92 лет. Люди здесь пребывают на круглосуточной основе, в основном мы им оказываем медико-социальные услуги. У нас есть лица с ментальными заболеваниями, функционируют пансион для пожилых и старых людей, хоспис и реабилитационное отделение. Все это открылось по ходу работы с пожилыми людьми. К сожалению, в Казахстане геронтологическая служба развита пока не сильно. Между тем, стареть нужно правильно. Поэтому изначально у нас была цель оказывать именно такую помощь нашему населению. У нас в стране, как правило, медицинская и социальная помощь оказываются раздельно. А что нужно сделать, чтобы социализировать человека? Мы создаем для наших обитателей трудовые мастерские в рамках трудотерапии – большинство пожилых людей в прошлом имели профессию, хобби. — Какие именно? Приведите, пожалуйста, примеры. — Кто-то был слесарем, кто-то библиотекарем, кто-то в детстве рисовал, но затем после различных заболеваний и жизненных ситуаций их навыки атрофировались. И они находят друг друга в рамках увлечений прошлого. К примеру, у нас открылся цех лоскутного шитья, где шьются самые разные одеяла и покрывала. Мы приглашаем партнеров, мастеров, которые обучают наших подопечных, дальше их сопровождаем сами. В швейном цеху мы даже шьем экологические сумки в рамках совместного с Министерством окружающей среды (ныне Министерство экологии, геологии и природных ресурсов) и Фондом «Акбота» проектом, и реализуем их. Нам даже пришлось создать полиграфию и шелкографию, потому что нанесение рисунка требует определенного технического оборудования. Есть мастера, которые раньше работали в советских типографиях. У нас есть свой цех полуфабрикатов, кондитерская, пекарня. Люди здесь заняты, им доставляет удовольствие то, что они делают. Одна женщина раньше работала в ДЕПО на вагоноремонтном заводе, она печет замечательные булочки, которые нравятся всем. Молоды ребята также помогают этой женщине и перенимают ее навыки. Таким образом, мы кормим сами себя. Есть у нас и декоративная мастерская. Заказывают различные столики – к нам начали обращаться с заказами по декоративно-декупажной мебели и мы открыли деревообрабатывающие цеха столяров и плотников. Все это связано с моторикой рук, так что польза от этого налицо. Наш фонд также снабжен оздоровительными помещениями – тренажеры, кардиотренажеры, бассейн, массаж. Нашим подопечным это очень нравится, потому что они все находятся в равной среде. Делают все это, несмотря на различные заболевания, наши врачи полностью координируют их деятельность. Здесь их никто не дискриминирует, не принижает их достоинства, поэтому они получают удовольствия от такой жизни. Среди наших пациентов (а их у нас сейчас 121 человек) 51 из 15 районов Акмолинской области, 50 человек – жители Нур-Султана, 16 человек – из других регионов Казахстана, 4 человека – нерезиденты РК (Германии, России, Кыргызстана, они уже на частной основе). 67 человек – недееспособных, 27 человек — на благотворительной основе. — Какова стоимость такой услуги на частной основе? — 120 тысяч тенге в месяц. Мы не поднимаем эту цену уже на протяжении довольно длительного времени. Я считаю, это самая низкая стоимость среди всех услуг Казахстана. Туда входит пятиразовое питание, услуги врачей и медсестер (терапевтов, онкологов, кардиологов), стационарная помощь. К слову, некорректно говорить о том, что от них отказались родственники. Зачастую это происходит в силу того, что нет необходимых препаратов, а также изөза удаленности районных и областных центров. Сюда попадают люди с очень сложными заболеваниями, такими как шизофрения, болезни Альцгеймера и Паркинсона, Дауна. Кроме того, среди много парализованных – таких у нас 48 из 121-го. Их нужно купать, кормить, причесывать… — Вы сказали об очень интересном моменте – реализации изготовляемой Вашими пациентами продукции. Расскажите об этом подробнее. — У нас есть и такая категория людей, у которых нет ни жилья, ни родственников. Они оказались в такой ситуации в силу конкретных жизненных обстоятельств. Это кошатницы, любители собирать мусор, люди без определенного места жительства. В центре адаптации, домах престарелых, кризисных центрах с ними не могут справиться, там их не могут принять из-за определенных заболеваний. То есть, по стандарту госуслуг, такие люди не соответствуют типу учреждения. И вот, они на благотворительной основе оказались у нас. Это также жертвы «черных риэлтеров» или люди, которых родственники попросту «выкинули» на улицу. Они лежат у нас здесь уже годами. Здесь приобретают не только кров над головой, но и находят друзей, товарищей по несчастью. Более того, они помогают друг другу. К примеру, 50-летний БОМЖ, видя, что бабушка 90 лет не может даже самостоятельно сходить по нужде, ухаживает за ней. Он стал своего рода «свободными ушами» и «золотыми руками» для этой бабушки. Здесь действует принцип «равный для равного». Возможно она напоминает ему его родную мать или бабушку, которых он когда-то потерял. — Из сказанного Вами следует, что здесь принимают людей и без документов? — Мы помогаем им восстанавливать утерянные по разным причинам документы. В этом направлении работаем с миграционными службами, судами. Помогаем восстановить инвалидность и пособие, делаем медицинское освидетельствование. Все эти социально-юридические вопросы у нас отработаны. Лично я являюсь опекуном 68 человек, они недееспособны. В рамках опекунства я имею право представлять их интересы. Конечно, есть моменты для доработки. Иногда людей ставят, что называется, под шаблон – в некоторых случаях лишение дееспособности является дискриминацией их прав. — Поддерживает ли Вас государство в этой нелегкой работе? И каким образом? — У нас получился довольно интересный продукт. Помните старую мудрость о том, что нужно давать удочку, а не рыбу. Так вот, государство дало нам эту удочку. И сейчас у меня уже не удочка, а целая рыболовная отрасль, если можно так выразиться. У нас производство, маркетинг и творчество в одном деле. Сейчас мы уже сами себя прокармливаем. Для этого разрабатываем эти модели, о которых я рассказала выше. В прошлом году мы взяли два гранта от ООН. На один из них мы построили теплицу, благодаря другому мы сопровождаем людей и оказываем помощь в проживании. То есть, мы снимаем им квартиры, учим их жить отдельно и быть независимыми. Госзаказ финансирует государство, также и в части реализации изготовляемой нами продукции. Одну треть нам отправляют частники, здесь проект идет как частное предпринимательство. Сложилась такая триединая модель. В итоге получается государство в государстве – мы сами себя окупаем и продолжаем развиваться. — Наверняка, есть интересная предыстория Вашего дела. Как появилась мысль организовать фонд? — Сам фонд был основан в 2009 году, я присоединилась к нему в 2015. И именно в этом году он стал более социальным. Здесь надо отметить, что в 2010 году я открыла частный Дом престарелых. И с того момента мы начали изучать различные модели взаимодействия. По всему миру есть очень хорошие модели, и мы позаимствовали из них полезный опыт. Государство оказывает помощь пенсионерам, но им нужны не столько продуктовые пакеты, сколько внимание. Их нужно социализировать – Вы же знаете, когда пожилые люди одиноки, это двигает их к нехорошим вещам. Они тогда пополняют ряды больных людей. А во всем мире селебрити в пожилом возрасте или после заболевания, продолжают жить полноценно. Я бы хотела, чтобы люди старшего возраста нашли себя в увлечениях. — Спасибо за беседу!
Источник: Казинформ
