После смерти мамы Оксана исполнила ее мечту, получив сертификат сурдопереводчика и начав преподавать жестовый язык детям. Как она смогла заговорить? Как их воспитывали родители? Какие проблемы есть у глухонемых в современном Казахстане? История девушки, которая миссией своей жизни видит помощь тем, кто не говорит и не слышит.
Воспитывали нас так же, как и всех. Папа работал, мама в основном занималась нами, объясняла, что можно, а что нельзя. Для меня обычная семья. Я даже не знаю, как в других семьях. Просто минус, что они не слышали. Меня раздражало, когда мы ехали, например, в автобусе, говорим с родителями, а дети в нас пальцами тычут: «Смотри-смотри, они разговаривать не умеют». Я у них спрашиваю: «А тебе-то что, что они разговаривать не умеют?» — «А ты слышишь?!» – удивленно вздрагивали они.
В школе все знали, что и как у нас. А когда училась в ПТУ, то обычно сама не поднимала эту тему, потому что начиналось много вопросов: «А как?», «А почему?», «Ну ты же разговариваешь… Может быть, ты приемная?» — «Ага, приемные с братом оба» — «Может быть, вам тест ДНК сдать?» — «С ума не сходите, ребята, вы что?» Поэтому спрашивали, я говорила, нет, нет. Мне многие говорили: «По тебе не скажешь, что у тебя родители глухонемые». Я никогда не стеснялась своих родителей. И по сей день не стесняюсь. Мы родителей не выбираем: какие есть, тем и рады.
В детстве мы с братом были очень дружные, всегда вместе. Мама с детства водила нас в церковь, каждое воскресенье мы там, летом – в лагере. Думаю, что именно благодаря церкви мы не шатались по улицам, постоянно были при деле и дружили между собой. К сожалению, сейчас мы с братом не общаемся.
После смерти мамы папа продал квартиру в Алматы, купил дом рядом с нами. Отец любит выпить, его нельзя было одного в городе оставлять.
О проблемах глухонемых
Мама умерла в июне 2020 года. У нее был цирроз печени, говорят, что лекарства для сердечников очень сильно сказываются на печени. Во время пандемии из-за блокпостов у меня не было возможности, как обычно, ездить к ней, ей становилось все хуже, но она не шла в больницу. Потом ей стало совсем плохо. Я попросила свою городскую подругу приехать к ней, вызвать скорую и дождаться ее приезда. Врач грубо сказал маме: «Как же вы себя довели, меньше есть надо было». И она после этого почти перестала есть…
Последнюю неделю жизни мама провела в талгарской больнице, до этого некоторое время – в доме у свекрови. Вообще, благодаря моей свекрови мне удавалось поддерживать маму и папу. Я много лет была в декрете, не работала и не могла, как раньше, финансово помогать родителям со своей зарплаты. А она каждый раз, когда я ехала к ним, давала мне с собой картошку, лук, соленья, варенья, мясо. У мужа выходной раз в неделю – по понедельникам. И мы каждый понедельник ездили в город к родителям. Сами себе мясо они почти не покупали. Как-то раз все же купили, но тогда по квитанциям образовались долги, мы потом закрывали их. Я спрашивала: «Почему не попросили?» Мама говорит: «Мне уже неудобно, стыдно просить».
У мамы была пенсия 36 000 тенге, у папы – 39 000 тенге, с этого Нового года подняли до 42 000 тенге. Когда я говорю кому-то об этом, никто не верит: «Не может быть». Может, может. Пенсии лиц инвалидностью 3-й группы очень маленькие, люди в основном в долгах, берут кредиты, потому что не могут выжить. А еще их часто грабят.
Я родителям все бытовые вопросы помогала решать. Была как переводчик. Сходить в больницу, еще что-то. Чем могла – помогала. Если это стоило пропустить школу – пропускала. У большинства глухих, если не у всех, очень ранимый характер, тяжелый. Ты неправильно что-то сказала, они обижаются. Бывало, дети маленькие, мама о чем-то просит, я отвечаю: «Мама, давай не сегодня», она нервно отключает видеозвонок. И так во всем.
Я думаю, что в Казахстане у глухонемых мало поблажек: обязанности наравне с говорящими и слышащими, а возможностей намного меньше. Мой папа 20 лет проработал на вагоноремонтном заводе, после смены руководства и задержек зарплаты он уволился. Я звонила по объявлениям о работе: «Вам требуется?» — «Да, приходите» — «У меня папа не слышит…» — «А как мы будем с ним разговаривать? Не приходите». Меня это так злило, обижало. Знакомый журналист говорил: «Оксана, не бойся, есть такой закон, что все равноправные. Можешь смело говорить, что по закону не имеют права не брать на работу». А глухонемые действительно не знают особо своих прав. Поэтому немного тяжеловато было.
О работе
Я окончила ПТУ по специальности «переплетчик», до замужества была менеджером в разных компаниях. А после третьего декрета с сентября 2020 года работаю сурдопереводчиком. Мама мне всегда в детстве говорила: «Давай, Оксана, вырастешь и будешь помогать людям, как родителям». Я говорила: «Да-да», и вот время пришло. В память о маме, обещала – сделала.
Получить сертификат сурдопереводчика для меня было совсем несложно. В Алматы есть общество людей с инвалидностью «Умит», я пришла, купила книгу, прочитала ее за несколько часов, мне назначили день экзамена, сдала. Так как я из семьи глухонемых, то они просто посмотрели, как я разговариваю жестами. Я сама не ожидала, что все будет так быстро и просто. В этом же обществе проводят уроки, учат с нуля, есть группами, есть индивидуально.
В Казахстане свой язык жестов. Часть того, что говорят в новостях, я не понимаю, много новых слов. Я честно говорю, что у меня жесты советских времен. Сейчас еще учу слова. Если я пройду повышение квалификации, то в будущем гипотетически смогу работать на телевидении.
Я устроилась на работу в реабилитационный центр «Ак жол» в селе Кызыл-Кайрат, которое граничит с Талгаром. Судьба закинула меня туда, где есть работа для меня. В наш реабилитационный центр приезжают со всех окрестных поселков и даже из Алматы. Придя сюда, я поняла, что мне нравится работать с детьми.
В реабилитационном центре до обеда обычные уроки, приходят учителя из сельской школы, потом ЛФК, массаж, бассейн. Есть дети, которые приходят на занятия с родителями, а есть те, которых утром приводят и вечером забирают. В основном у детей в нашем центре диагнозы — ДЦП, аутизм, синдром Дауна. Для детей с ДЦП жестовый язык позволяет развивать моторику рук. Также дети с проблемами слуха могут чуть ли не впервые в жизни жестами сказать, что они хотят.
Детям интересно учить жестовый язык. Те, кто может говорить, говорят: «Оксана Александровна, мы хотим к вам». Меня еще назначили помощником психолога: помогаю разбивать спастику рук у малышей, делаем массаж шариками, разрабатываем, выпрямляем пальчики, учим голосом цвета, цифры.
На занятиях по жестовому языку с сентября мы прошли 13 тем: алфавит, цифры. Из-за спастики многим ребятам тяжело, с цифрами путаются, сложные буквы типа Б (она изображается скрещением пальцев – прим. авт.) тоже тяжело даются. А так я уже могу на жестовом им вопрос спокойно задать, а они мне могут спокойно ответить. У нас в марте будет открытый урок по жестовому языку. Мы к нему разучиваем гимн жестов глухих, чтобы спеть. Они сомневаются: «Нам тяжело, мы не готовы». Я их подбадриваю: «Все получится».
Своих детей я тоже обучаю языку жестов. Младшему еще 3 лет нет, он не поддается пока. А старший и средний знают элементарные бытовые жесты: «Пошли кушать», «Мне холодно», «Мне жарко», «Мама зовет». Им интересно это. А муж почти не знает. Сейчас мы живем с отцом. Когда меня нет дома, то они удивительным образом без меня справляются, показывают на пальцах и понимают друг друга. Ремонт таким образом сделали.
Источник: tengrinews.kz
