Незрячие ищут справедливости
На протяжении многих лет жамбылское учебно-производственное предприятие Казахского общества слепых (УПП КОС) занимается производством бельевых прищепок. Собирают пластмассовые изделия незрячие надомные работники. А вот картон, на который нанизываются прищепки, люди с инвалидностью по зрению вынуждены добывать на мусорных площадках.
Детали из мусора
Жамила Танабаева и ее супруг Рамазан Хуснутдинов, имеющие инвалидность с детства по зрению, тоже работали сборщиками прищепок на дому. На жамбылском предприятии женщина трудилась с 2000 года. Сюда она перевелась из аналогичной бишкекской организации, когда вышла замуж. Супруг же работал на предприятии с 1974 года.
Собирать прищепки тоже надо уметь. На самом деле это нелегко, да и объемы работы большие. Например, супругам выдавался план — 30 тысяч прищепок в месяц. Как они их будут собирать, дело личное. Могут за 10 дней, а могут за 30. Главное, чтобы к намеченному сроку все было собрано. Платили, кстати, только за сборку. За то, что они искали картон и резали его на свой риск и страх, ничего не доплачивали. За одну прищепку УПП КОС платит 90 тиынов. Получается, что в месяц семья зарабатывает всего 27 тысяч тенге.
В работе надомников немало и других нюансов. О них-то, а также о проблемах Жамила написала руководителю Казахского общества слепых Алмату Наурызбаеву.
— УПП КОС картон нам не предоставляет. Раньше мы собирали картонные коробки возле магазинов. Очищали их, сами вырезали полоски. Потом, видимо, владельцам магазинов запретили выставлять коробки на улицу, и они стали выбрасывать их в мусорные контейнеры. Пришлось там искать необходимый нам картон. Представьте, сколько всего приходится трогать, пока найдешь на ощупь то, что нужно?! И трупы животных попадались, и помои, — говорит Ж. Танабаева.
На собраниях, проводившихся на предприятии, женщина этот вопрос поднимала не раз. Даже предлагала руководству предприятия заключить договор с одним из городских супермаркетов на приобретение коробок. Но ее просто игнорировали. А в лице Бакыта Умбеткулова, который возглавил предприятие в 2015 году, она даже нажила врага. Впоследствии активная позиция Ж. Танабаевой привела и ее, и супруга к увольнению.
«Нас оклеветали»
В августе 2018 года у Р. Хуснутдинова с Ж. Танабаевой подошла очередь на санаторно-курортное лечение. Перед отъездом в санаторий они написали заявления на отпуск без сохранения зарплаты, оставили их в отделе кадров предприятия.
— В отделе кадров работала родственница Бакыта Умбеткулова по имени Гульмира, к сожалению, фамилии ее не помню. Она приняла наши заявления и сказала, что руководителя нет, но передаст ему наши заявления. Мы со спокойной душой уехали лечиться. Потом она же звонила в санаторий с вопросами: «Вы где?», «Почему не выходите на работу?», хотя знала, что мы на лечении, — говорит Ж. Танабаева.
Вернувшись из санатория, супруги не дождались привычных заказов. Так как наряды с опозданием на месяц — дело привычное, решили подождать до следующего месяца. Но и в сентябре тишина. Жамила Танабаева отправилась на предприятие узнать, в чем дело.
— Мастером тогда работал зять главного бухгалтера Айнур Ержековой. Он сказал, что наших фамилий в табеле нет, и проводил в контору. Там на нас набросились, стали кричать, почему не отвечаем на звонки. Объясняю, что мы были в санатории, есть заявления на отпуск и талоны к путевкам на санаторно-курортное лечение. Нас повели к директору, он сказал, что заявления наши не подписал и работы нам не даст. Ты, говорит, везде пишешь на меня жалобы. Я работаю, как хочу, жалуйся, куда хочешь! — рассказала Жамила Танабаева.
Шокированные таким отношением, супруги обратились в управление инспекции труда, но ничего не добились. Жамила с сердечным приступом попала в больницу.
Свои права незрячие пытались отстоять в суде. По словам Ж. Танабаевой, Б. Умбеткулов на первое заседание суда принес их заявления на отпуск и сказал, что он их подписал, но супруги сами не выходили на работу, а про гонения якобы все придумали.
— Появились какие-то договоры, которые мы никогда не подписывали, и копий у нас никаких нет. На бумагах действительно стоят наши штампики (у незрячих они вместо подписи), но как они там оказались, мы не знаем. За много лет, что мы работали на предприятии, ни с одним руководителем не заключали договоры. Если бы заключали, то второй экземпляр был бы у нас, — говорит Рамазан Хуснутдинов.
Однако суд этого не учел и вынес решение в пользу работодателя. После были безуспешные апелляция и еще один судебный процесс с требованием о восстановлении на работе с выплатой морального ущерба.
— Против нас выступили люди, с которыми мы не пересекались никогда и их фамилии впервые услышали в суде. Мы контактируем только с мастером, у которого раз в месяц забираем детали прищепок, и ему же сдаем готовые. Там были подписи зрячих работников литьевого цеха, где мы никогда не были. Подписался и брат Умбеткулова — Ерболат. Досадно не то, что нас оклеветали, а то, что это было допущено в суде и что нас некому защитить. Никто даже не разбирался. Ладно, у Умбеткулова личная неприязнь ко мне. Но причем здесь мой муж? Ему через год выходить на пенсию, а он остался без работы, — говорит Жамила Танабаева.
Виноваты сами
У Бакыта Умбеткулова своя точка зрения по этому поводу.
— У нас товарищество с ограниченной ответственностью, которое обеспечивает работой около 50 человек с ограниченными возможностями. В наследство от предыдущих руководителей мне достались цеха со старым оборудованием, оно часто выходит из строя. По этой причине мы иногда отстаем от графика. Не всегда вовремя приходят кольца для прищепок, которые мы закупаем в России, — объясняет Б. Умбеткулов.
Кроме прищепок УПП КОС производит пластмассовые колпаки для приборов учета, тактильные плитки, вешалки для одежды.
В 2015 году Б. Уметкулов повысил стоимость прищепки с 70 до 90 тиынов, чтобы за 200 тенге можно было покупать картонные коробки.
— Жамиле Танабаевой всегда чего-то не доставало. Ей было не угодить. Сначала требовала, чтобы им детали доставляли домой. Такой договоренности у нас не было, но когда предприятие приобрело машину, мы организовали доставку. Потом Ж. Танабаева начала жаловаться на мастеров. Даже проверка из управления инспекции труда была. Несмотря на то что мы все имеем инвалидность и у нас особые условия труда, это производство. Для всех условия одинаковые. За это время сменилось четыре мастера. Из-за жалоб мне самому приходится выполнять работу мастера, — говорит Б. Умбеткулов.
О причинах увольнения супругов у него тоже особое мнение. Оказалось, что летом у предприятия большой спрос на прищепки. Мастер распределил наряды между надомниками, в том числе заказал по 20 тысяч прищепок на Р. Хуснутдинова и Ж. Танабаеву. К концу месяца УПП КОС должно собрать 200 тысяч прищепок, а они не отвечают на телефонные звонки. Именно поэтому разгневанный руководитель не подписал им заявления на отпуск.
Но тут явная нестыковка. Ведь на суде, по словам Ж. Танабаевой, представитель УПП КОС предоставил подписанные заявления.
Дальше — больше. Во время беседы о трудовых отношениях с работниками Б. Умбеткулов заявил:
— Испокон веков никто трудовые договоры с УПП КОС не заключал. Коллективного договора тоже нет. Мы стали это делать после случая с Хуснутдиновым и Танабаевой.
В таком случае какие договоры фигурировали в суде? Еще одна нестыковка.
Б. Умбеткулов утверждает, что предлагал супругам забыть обиды и вернуться на работу, но те потребовали возместить моральный ущерб в размере 500 тысяч каждому.
— Откуда у меня такие деньги? Мы на зарплату еле наскребаем каждый месяц. Я готов был взять их обратно, отправлял к ним работника отдела кадров. Но они требуют компенсацию морального ущерба. Да и как после всего, что было, вместе работать? — говорит он.
Через год Р. Хуснутдинов выйдет на пенсию, а его супруге только 52 года. Они не теряют надежды быть услышанными и хотят быть полноценными членами общества.
— Мы по сей день в стрессе. Хотим быть востребованными, приносить пользу обществу, трудиться и зарабатывать. И еще хотим, чтобы к нам относились по-человечески, — говорит Жамила.
Источник: ЗНАМЯ ТРУДА
