Из книги «Жертвоприношение»
©Ринат Сабитов, 2014
Начало
Когда я, выпускник педагогического университета, пришёл устраиваться на работу в школу сразу после окончания ВУЗа, то ещё не знал, что задержусь в этой кузнице знаний, умений и навыков на долгих одиннадцать лет.
Из двадцати двух выпускников моей группы работать по специальности пошли только трое. И двое из них работают до сих пор…
На тот момент я мало чем отличался от одиннадцатиклассников, старше их всего на три-четыре года. Но знания, полученные в университете, ставили меня на несоизмеримую с ними высоту. В первую очередь, в области интеллектуального развития. Я не говорю про знания в сферах педагогики, психологии, философии, логики…
Итак, я — молодой специалист без опыта работы, но полный амбиций и разнообразных прожектов от создания школьной команды КВН до написания учебника. Передо мной бескрайний простор нивы образования и, как минимум, четыре десятка плодотворных лет работы на этом ещё не вспаханном мною поле.
К слову сказать, я — выпускник этой школы. И поэтому я совершенно легко и без предопределений адаптировался в коллективе. Почти все мои нынешние коллеги пять лет назад учили меня тем или иным наукам, и все они (!) хорошо помнили меня. И мое появление в их составе многих искренне удивило…
О некоторых моментах своей работы я сейчас расскажу. Но начну по порядку.
Все началось жарким летом 1991 года. Погода стояла на удивление сухая. Синоптики объясняли это тем, что американцы подожгли нефтяные скважины в Ираке и ветер относил раскаленный воздух в нашу сторону. Но так или иначе, в городе температура стояла стабильно за плюс тридцать. И ни капли дождя…
Летняя отработка выпускников девятого класса, решивших продолжить свое обучение в десятом и одиннадцатом, должна была пройти на стройке новой школы, которую должны были сдать (и сдали!) к первому сентября.
Вот именно с этого момента и начинается моя история….
Я и мой друг Ваня были направлены в помощь строителям. Толку с нас никакого, только мельтешим перед глазами и путаемся под ногами. Чтобы хоть как-то отделаться от нас, прораб Аркадий, еще относительно молодой человек в неизменной синей рубашке и с темно-красной каской на голове, вручил нам две совковые лопаты и потребовал загрузить «туфельку» керамзитом… Мы и стали кидать раскаленный донельзя керамзит, больше просыпая мимо, чем в металлическую емкость… Первую «туфельку» направили в окно малого спортивного зала, а Ваня и я торжественно и преисполненные гордости сопровождали ее взглядом. Пусть теперь не говорят, что мы не строили школу!
Уже минут через двадцать нам надоело печься во дворе, и мы направились внутрь школы. Облазив все этажи с интересом следопытов, мы остановились у маленького кабинета в самом дальнем закутке до безобразия длинного коридора. Уже в возрасте строитель оторвал свой взгляд от кладки, которую так старательно возводил, и посмотрел на нас:
-Ну что, хотите почувствовать себя строителями?
Второй раз вопрос повторять не пришлось… Мы как могли, старались, ровняли и мерили стену отвесами, клали цемента столько, сколько нам говорил профессионал…. Вот все готово! И вновь, второй раз за это утро мы испытали настоящую гордость за выполненную работу! Правда, немножко присмотревшись, мы вдруг заметили, что стена вышла не очень-то ровная… прямо так скажем, совсем не ровная, больше походившая на волны, нежели на спокойную гладь этой самой волны…
Нас похвалили, от души поблагодарили и … конечно же, сломали нашу стенку.
Как-то незаметно пришел сентябрь… Пора учиться. И как нам было приятно учиться в школе, в постройке которой был и наш труд!
К моменту подачи документов в ВУЗ я ещё даже не определился с выбором профессии. Смешно и стыдно, но я не знал, кем быть. Нет, работа по профориентации проводилась в школе регулярно, с девятого по одиннадцатый класс. Приходили, агититировали. От ПТУ до институтов. Многие из моих одноклассников уже решили, кто и куда пойдет поступать после какого класса. А я — нет…
Мне очень нравится французский язык. Низкий поклон и огромное спасибо моему учителю французского языка Шубовой Людмиле Андреевне. Именно она, как-то ненавязчиво и по-учительски профессионально влюбила нас в этот красивый язык.
Дошло до того, что однажды, придя домой в самом начале обучения в 4 классе, когда нас делили на группы по изучению иностранного языка, я объявил родителям, что буду изучать французский. Мне было достаточно услышать эту речь, чтобы понять — это моё!
В группе нас было двенадцать человек, и все проявляли интерес к изучению языка.
Каждый урок — открытие. Мы узнавали что-то новое, интересное, полезное для нас. Кабинет французского языка — лингафонный. И нам безумно нравилось, надев наушники, читать тексты из учебника. А в ответ, в динамиках наушников, слышать голос Людмилы Андреевны, поправляющей нас от ошибок в чтении до произношения.
Раз в неделю обязательно с потолка опускался небольшой экран, и кинопроектор показывал нам очередную серию приключений Пифа и Эркюля….
С четвёртого по шестой класс я формировал базу языка, в основном лексику и фонетику. Потом пошла грамматика. Наука сложная, и совершенно неважно, какой это язык.
К девятому классу я научился вполне прилично читать, писать и говорить по- французски.
Десятый и одиннадцатый классы я расширял полученные знания. Вышло так, что я не дружен с точными науками. Математика и ее производные, физика и химия для меня не были интересны. А вот литература, история, биология, география, и тем более иностранный, мне давались легко.
Выбор был предрешён в пользу гуманитарных наук — идти учиться туда, где нет цифр…
И факультет иностранных языков в этом плане был самым лучшим вариантом. Я понял это и сделал окончательный выбор за два дня до прекращения подачи документов в приёмную комиссию, 18 июля 1993 года.
Событие, которое произошло 20 июля 1993 года, нельзя назвать случайностью. Именно тогда, при ожидании начала сдачи первого вступительного экзамена, я почувствовал себя плохо и потерял сознание. Это не было переживанием, я не переживал по таким пустякам никогда! Экзамен для меня был и остается в первую очередь проверкой моих знаний, а не поводом для мандража и паники. Сыграла свою роль сильная жара.
Таким образом, я не сдал экзамены и у меня был год. А вот на следующий год поступил без проблем…
Начался этап моего жертвоприношения образованию….
Группа, в которую я попал, была не столь многочисленной, но и не сказать, что маленькой. Шесть направлений, две специальности, но один поток. Мы все прекрасно знали друг друга, все про всех…
Факультет иностранных языков. Один из сложнейших факультетов периода конца прошлого века Акмолинского регионального университета, ставшего в мае 1998 Евразийским Университетом имени Льва Николаевича Гумилева. Об истории переименования я расскажу позже, а пока все по порядку.
21 человек, две подгруппы, два парня и 19 девчонок… Женский монастырь — в шутку называли и во многом завидовали нам остальные факультеты… И если первые два года учиться было трудно, то оставшиеся два пролетели, как один день. Не без проблем, но все же…
Практику третьего и четвертого курса я проходил в своей родной школе. Тем легче мне было, что я знал учителей, а они прекрасно знали меня.
В школе я начал приносить первую жертву — первые уроки, скомканные, неумелые, смешные. Но начало положено и этому длиться еще долгие годы.
Именно в этот период я и понял, что стану учителем не ради диплома, а по призванию и по зову сердца. И даже сейчас, спустя столько лет, я не жалею ни на грамм, что связал свою жизнь с образованием. По ряду объективных причин мне пришлось уйти из школы, но уроки мне снятся, как снятся и те, кого учил языку…
Необходимо внести ясность в некоторые вопросы, обойти которые я просто не могу.
Поговорим об истории переименования университета.
Но обо всём по-порядку…
