Истории из жизни учителя средней школы — 8

Из книги «Жертвоприношение»
©Ринат Сабитов, 2014

Новая должность

В октябре того же года меня вызвала к себе директор школы и сообщила о назначении меня на должность социального педагога. На тот момент эта профессия в школьном образовании для Казахстана была новой и оттого совершенно незнакомой. Не знаю, как для кого, но работа социального педагога в школе еще хуже работы классного руководителя. Но работа, следует признать, очень интересная при всей своей нервозности и нервотрепке…
На осенних каникулах для нас устроили курсы, больше ознакомительные, нежели повышения квалификации. Тогда- то мы и узнали, кто станет первопроходцем на этом поприще в столице. 25 человек, 25 педагогов с различным стажем работы. Без категоричных утверждений скажу: если мы оказались на курсах — нам было интересно… А то, что было интересно — это неоспоримо. С нами работали профессиональные психологи, читали курсы полицейские, которые знакомили со статьями законов именно в той части, которая касалась профилактики правонарушений среди несовершеннолетних.
Судя по должностным обязанностям, я забирал часть работы завуча по воспитательной работе по работе с детьми-сиротами, многодетными, малообеспеченными семьями и детьми неадекватного поведения.
Пока что я напоминал идущего во тьме — дорога вроде, как и видна, а препятствия на пути скрывает мрак неизвестности.
Департамент образования организовал для нас цикл лекций, встреч со специалистами и тренингов. Прикреплённый куратор постоянно была с нами, напоминая курицу, опекающую своих цыплят.
Десятки встреч с работниками прокуратуры, полиции, медиками, психологами и психиатрами, посещение детского дома, коррекционной школы-интерната, психо-неврологического диспансера, круглые столы и встречи с работниками собеса и министерства труда и социальной зашиты… И бесконечный поток полезной и не очень информации.
Постепенно мы начали вникать в тонкости специальности. Но лучшим учителем в этом деле был опыт — брал за уроки очень дорого, но объяснял доходчиво.
Чем трудней становилось работать, тем интереснее узнать итоги своей деятельности. Помимо бумажных завалов, нужно было еще успевать, посетить детей по месту жительства.
Хорошо помню своё первоё дело о лишении родительских прав. Район, где жила семья Сумковых, в народе назывался Шалман. Частный сектор саманных домов времён первоцелинников. Ни фонарей, ни автобусных остановок. Весьма криминальное местечко, куда даже участковый без наряда ППС не рискнёт заглянуть. Пили здесь и мужики, и бабы. Пили всё, что крепче нуля градусов. Пили много, очень много.
Дом Сумковых стоял почти в центре улицы. Развалина с отсыревшими и давно небелеными стенами, окнами вровень с землёй и крышей, шифер на которой за десятки лет бессменного служения потрескался и местами просто опал, отчего то тут, то там зияли чёрные дыры. Общую картину дома дополняла сломанная печная труба. Какие жилищные условия у семьи Сумковых — можно только догадываться.
И однажды мне, школьному инспектору подразделения по делам несовершеннолетних, участковому, классному руководителю и наряду ППС пришлось навестить эту семью.
Войти во двор — просто перешагнуть через черенок не то от лопаты, не то от грабель, приложенный поперёк проёма в покосившемся заборе и выполняющий роль калитки на высоте не выше 20 сантиметров.
Складывалось впечатление, что двор вообще не убирался с момента постройки дома. Здесь было мусора и грязи как минимум на три или даже четыре грузовика. Из будки с облупленной синей краской выглядывала морда собаки. Увидев нас, псина открыла глаз, посмотрела в нашу сторону, лениво зевнула и продолжила свой сон. Видно, она уже привыкла к незнакомцам и лишний раз напрягать голосовые связки, чтобы известить хозяев об очередном визите чужаков, собака не посчитала нужным.
Дверь в сени приоткрыта. Старая, но добротная, она перекосилась и разбухла от сырости так, что закрыть её невозможно, в самих сенях темно, сыро и пахнет чем-то сгнившим.
Входная дверь не закрыта, и мы, приличия ради, постучавшись и не получив ответа, вошли внутрь дома.
С порога начинается кухня. Обстановка убогая. Стол с прибитой к столешнице, выцветшей и изрядно порезанной то тут, то там клеёнкой, на которой, судя по всему, остатки недавнего веселья: высохшие ломти чёрного хлеба, огрызок соленого огурца, вилка, пара ложек, немытые тарелки, два граненных стакана с остатками какой-то жидкости на дне, крошки и прочий мелкий мусор. На земляном полу мусор и пара пустых бутылок из-под водки.
Выцветшая занавеска разделяла кухню и зал. Межкомнатная дверь отсутствовала. Слева от входа, прямо на полу, лежал мужчина. Немного поодаль от него — женщина. И в самом дальнем углу комнаты, обнявшись и накрывшись старым одеялом, спали два ребёнка: девочка лет пяти и мальчик года на два или три старше её.
— Видно, хорошо погуляли, — участковый подошёл к шумно сопящему и спавшему в беспамятстве мужчине, — Сумков! Сумков!
Тот не реагировал, продолжая громко сопеть. Участковый посмотрел на патрульных и молча кивнул в сторону главы семейства. Два молодых и здоровых сержанта легко подняли спящего и оттащили на кухню, усадив на колченогую табуретку. Третий сержант и участковый направились к женщине. Школьный инспектор, я и учитель подошли к спящим детям.
Владимиру Сумкову по документам тридцать три года. Но на вид — пятьдесят или около того. Опухшее, синюшнее лицо, воспаленные глаза и хриплый, почти сиплый голос алкоголика со стажем. Под стать ему и его благоверная. Неопределенного возраста и без постоянной работы, как и её муж.
Два ребёнка, спавших в дальнем углу, проснулись. Девочка подняла голову, окинула комнату заспанными глазами и тихо произнесла:
-Здрасьте, дядя Виталя.
Она узнала участкового. Потом проснулся мальчик. Насупившийся и недовольный, он из подобья смотрел на нас.
— Задавать вопрос, почему Саши нет в школе уже третий день, думаю, смысла не имеет.
Школьный инспектор посмотрел на классного руководителя. Та молча кивнула головой.
-Ну что, давайте оформлять, — к нам подошёл участковый,- административное правонарушение налицо, ну, и лишение родительских прав.
Начали оформлять протоколы. Полицейские свои, я — свои.
Пару Сумковых забрал подъехавший патруль, вызванный участковым. Детей отправили в центр временной изоляции, адаптации и реабилитации несовершеннолетних.
Через неделю состоялся суд, лишивший Владимира и Ольгу Сумковых родительских прав.
Район, в котором стоит школа, не самый спокойный в городе. Точнее, был не самым спокойным на тот момент. Слободка. Частный сектор. Мало того, что дети «группы риска» жили в Слободе. Я уже упоминал район Шалман. Многие находились на так называемом Тайване, природном островке между двумя рукавами Ишима, на юго-западе старого города. А Тайвань не отличался спокойствием…